Форум » Архив игровых тем » 6/08/09 - "You Are Never Coming Home" » Ответить
6/08/09 - "You Are Never Coming Home"
Dust: You Are Never Coming Home Fahrenheit [Всадник Мор], Iceman, Rouge, DeathDespaire один из нижних ярусов пирамиды Хеопса Summary: Действие происходит внутри одной из египетских пирамид, точно там, где была повержена Кристалл. И в то время, как проигравшая держит ответ перед своим повелителем, новые "сторонники" Апокалипсиса, попавшие в энергетическую ловушку, приходят в себя и не могут понять, где они и что с ними произошло. Один из Всадников является "прояснить ситуацию". [more] [quote]"Визитная карточка" Египта - пирамиды. Они расположены вдоль левого, западного берега Нила небольшими группами. Здесь, в Гизе, и стоят три великие пирамиды - Хеопса, Хефрена и Микерина. Крупнейшая из них - пирамида Хеопса, второго фараона IV династии. Эта пирамида до сих пор остается самым большим архитектурным творением рук человеческих. Вход находится с северной стороны. Внутри пирамиды Хеопса нет ни надписей, ни украшений. Там находятся три погребальные камеры. Погребальная камера фараона представляет собой комнату длиной около 11 метров, шириной пять метров и высотой почти шесть метров. Стены усыпальницы отделаны гранитными плитами. Саркофаг из красного гранита пуст. Ни мумия фараона, ни погребальная утварь не были найдены. Предполагают, что пирамида была разграблена еще в глубокой древности. [/quote][/more]
Ответов - 7
Iceman: Какое-то подземелье. Темнота. Гладь, вязкость, тишина. Вокруг ни души. Flasback: opening Он помнил все происходящее, как если бы оно было сложено из сотни пленочных кадров и кто-то постоянно, когда захочется, прокручивал бы пленку вперед-назад, снова смотрел, снова пытался понять. Происходящее с легким оттенком сепии и полудымчатой вспышкой в самом-самом конце. Стрела синего страшного от своей ненатуральности цвета взметнулась резко чуть вверх, а потом вперед, упав камнем на землю и растекшись ладной узкой лентой, оградила Ее ото всех. Ее? Неужели этот образ снова стерся из его головы? Нет, вовсе нет, он прекрасно помнил ее. Эту каштаново-шатеновую неожиданность с царапающими душу зелеными глазами, имя которой Мари, Роуг, Шельма, Плутовка. Да как ее только не называли. Ее он забыть не смог бы никогда, даже притом, что однажды все-таки почти забыл. Глупости, неловкости - все эти лирические отступления. Ни к чему они. Ни о чем они. Он еще помнил, как сердце едва не оборвалось в ту короткую секунду, в тот единственный его вздох, когда он понял, что он не успеет, что не сумеет. Что? Защитить ее, конечно же. Ему всегда хотелось защитить ее. Мир, старый и то и дело норовящий рассыпаться в прах, все время угрожал этим же прахом ее и завалить, не дав ей в последний раз глотнуть спасительного воздуха. Вечно вовлекаемая во всяческие авантюры, безобидно именуемые приключениями, Мари подвергала опасности самое дорогое, что было у него - себя. Пусть банально прозвучит, пусть ничего для других не будет значить. В тот момент, когда она в его глазах была на пороге гибели, он готов был умереть вместе с нею. Вы бы сильно удивились, узнав, насколько сильным может быть человек, у которого отняли надежду. Но Мари не погибла, и он помнил, как новая вспышка ярости ослепила его и заставила заткнуться здравый смысл. Он помнил, как желание разорвать на части Всадницу буквально электро-импульсом прошло сквозь все его тело. Он помнил, как ненависть придала ему необходимой недостающей силы, и он вмиг оказался на ногах, разбежался и прыгнул... Казалось тогда, что еще миг, и они окажутся вместе, она в его холодных руках. Но как только иллюзия стала слишком реальной, структура пламени причудливо изменилась, оно вспыхнуло, как ладонью закрывая свою пленницу, и отшвырнуло незванного спасителя прочь. Тело - лед, грация и пластика существенно снижены. Кто-то отматывает пленку назад? О, нет, это он летит назад через все поле битвы. На финише удар, хруст позвонков, он не успевает почувствовать боль. Темнота. Кончилось кино. Flashback: credits don't know what time it is or who’s the one to blame for this Темнота. Какое-то подземелье. Глаза не привыкли к темноте, но воздух слишком затхлый. Роберт забыл, как шевелиться. Он просто пытался сообразить. Не помнил ни как он попал сюда, ни как уцелел, ни что было после того, как его роль в мелодраме оказалась сыграна. Слишком много вопросов да вот спросить некого. Прежде всего: он здесь один? Где остальные? Что произошло? Последний вопрос отозвался болью во всем теле и, прежде всего, в голове. Или нет, это просто он пошевелился. - Кто-нибудь? - голос звучал странно, как будто бы не его. Дрейк не узнавал своего голоса. Слабый и надтреснутый отголосок прежнего. Тень, если можно так выразиться. Страшно было представить, на что Айс сам сейчас похож. Ответа не последовало, хотя бы сразу. Казалось, вопрос потонул в самой этот тьме, ничего не было видно, никого не было слышно. Страшно ломило тело, а ему нужно было еще так много сделать. Так много.
Rogue: Так происходило слишком часто. Она, совершенно неосознанно и, возможно, даже вовсе того не желая, заставляла его чувствовать то, что некогда чувствовала сама, что некогда разрывало её сердце и перчатки на руках, заставляло вены дрожать от испуга, прогоняла его через все свои ощущения и эмоции и вот тогда-то у него в голове и складывалась мозайка её чувств. И вот он, ещё один паззл, недостающий и так и желающий встать на своё законное место. Чувство потери, страха, неверия в то, что этого человека больше нет. Хотя... Нет, прогон оказался несовсем удачным, но так даже лучше. Ей бы не хотелось, чтобы он узнал, каково этого потерять веру, надежду, увидеть, как она рассыпается на твоих глазах ледяными осколками. Мари до сих пор помнила, как эти осколки, осколки его льда, разрезали ей ладони, линии жизни и судьбы и ту вспышку ненависти и ярости, что последовала после... Она всегда ненавидела свою силу, но тогда... то ощущение под смертоносными пальцами кожи убийцы человека, без которого она не могла представить свою жизнь, заставляло кровь течь по венам быстрее, но тогда Роуг не чувствовала себя живой, несмотря ни на что. Тогда ей казалось, что она рассыпалась и разлетелась тысячами ледяных осколков следом за ним, Робертом Дрейком. Уоррен - его лучший друг, Амара - её лучшая подруга, так уж вышло и сложилось, что Мари хотела подрезать крылья уже и без того падшему Ангелу, а Роберт осыпать снегом девушку-лаву. Нет, она не могла смириться с тем, что Элли, её Элли навсегда для неё потеряна, слишком свежи ещё были воспоминания о ней, хотя уже и прошло несколько месяцев, помноженных на два. Она - незабываема и нестираема из памяти, хотя сама одним лишь движением руки может стереть с лица земли всю существующую, известную наукам и ещё ими неразведанную жизнь, о существовании которой они может даже и не подозревают. Она могла стереть всё, но сейчас Мари жалела лишь о том, что она не могла вырвать этим огненным потоком из своих изящных рук ту боль, что прочно засела между рёбрами, словно зацепившись за них. О физической боли Мари уже и не думала. До тех пор, пока что-то не заставило её открыть глаза. Кругом темнота, такая что, даже не понимаешь жив ты, или крышка гроба уже прочно и навсегда закрыта. Но тогда откуда воздух? Рай? Немного переделанный, совсем чуть-чуть, но с Его голосом. Как там? Ведь рая без тебя не существует. - Кто-нибудь? - хотелось подать ему знак, хоть какой-нибудь, но тело просто не слушалось, словно зная заранее о той вспышке физической боли, которая последует стоит Мари только пошевелить кончиком пальца. Но о пальцах-то она подумала, а вот о глазах забыла. Как только девушка крепко зажмурила глаза и ресницы рассекли щёки... Её слово ударило силовой, несущей одно лишь разрушение волной, которая прошла сквозь всё её тело, через каждую клеточку и миллиметр. Роуг резко втянула воздух через плотно стиснутые зубы и попыталась перевернуться на живот. Насколько ей подсказывало непойми откуда взявшееся чувство осязания, лежала она на спине. - Ты далеко? - прохрипела она, совершенно не поняв в тот момент, когда его голос прозвучал в темноте, далеко был он сам или близко. Тогда это не имело значения, зато теперь.. Она всегда искала в нём защиту и поддержку, никогда не учитывая разрушительности и всей мощи своей силы. Для него она была обыкновенной хрупкой девушкой, хотя... насчёт обыкновенности он бы точно с ней поспорил, ведь он так любил это делать. Хотелось улыбнуться, но тело едва ли слушалось свою хозяйку, словно воздвигая какую-то стену с барьером и инстинктом самосохранения.
Iceman: Пускай ее голос сейчас был далек от того "перезвона колокольчиков", коим часто характеризуют приятный уху голос. Да и кто вообще это придумал? Перезвон рано или поздно начинает раздражать, а этот сдавленный свистящий хрип, пускай звучит описание ужасно, был самым желанным звуком на свете, потому что принадлежал как раз той, услышать которую он уже едва ли надеялся. Ее голос, как бы отдаленно и иначе он ни звучал, являлся знаком того, что она еще жива, но вот в каком состоянии тела теплится в ней жизнь? Голос прозвучал близко, но слабое эхо вносило свои коррективы, мешая определить насколько близко или далеко находился источник звука. Глаза ничего не видели. Темнота была настолько густая, что впору было почувствовать себя настоящим слепцом. Все только наощупь, только осязанием и обонянием, никак иначе. Тело Роберта пронзила резкая боль во всем теле, как десятки каналов, по которым разом пустили болевые ощущения, и он снова почувствовал себя разбитым, но от него не было слышно ни звука. Как и от нее. И ему стало страшно: а вдруг ее голос ему просто померещился? Вдруг это всего лишь иллюзия, вызванная игрой больного измученного воображения, которое умеет в качестве психологической защиты от стресса очень вовремя подсунуть сладкую, как самый приятный сон, галлюцинацию. Так обычно люди ведь и сходят с ума. В том месте, где находился Дрейк, снова воцарилась гнетущая тишина. Тогда его вдруг накрыло приступом такого страха... Словно, если сейчас, нет, сейчас же, немедленно если он не найдет подтверждение тому, что голос ему не померещился, Роберт погибнет, сойдет с ума, лишится рассудка. Айс стал бешено, неистово шарить руками вокруг по гладкому каменному полу, забыв и наплевав на периодически весьма сильные приступы боли то в плечах, то в спине, то в ногах. Он перевернулся на живот и стал двигаться резко быстро, неточно, но отчаянно, нащупывая ладонями в непроглядной тьме подземелья стену и двигаясь вдоль нее в противоположную сторону, заодно исследуя то место, куда он попал. Правая ладонь сползла на пол, шерханула в сторону и что-то задела. Ни звука вокруг, затем один-единственный слабый шорох. Роберт подался вперед, быстро вернулся пальцами к тому месту, где, как ему казалось, он что-то задел. Есть! Кажется, чья-то ладонь! Айс прикоснулся к ледяной коже чьей-то кисти, мгновенно касаясь второй рукой локтя - так и есть, длинный рукав, материя костюма команды... Это было последнее, что он успел подумать, потому как правая рука, коснувшаяся тыльной стороны чужой ладони, точно припала к ней, приклеилась к коже, и перед закрытыми глазами Дрэйка очень быстро замелькали белые точки, превращающиеся в целые пятна, тело свело судорогой, он не мог отнять руку, с силой сжав чужой локоть, закрытый тканью. - Роуг..., - из последних сил прошипел он, потому что челюсть застыла, кровь отхлынула от лица, говорить стало невозможно. Что и говорить, он нашел ту, которую искал. Все, как всегда.
DeathDespaire: Голова раскалывалась невыносимо. Дженна вынырнула из самого кошмарного своего сна. flashback Когда Мор схватил ее, она еще пыталась вырваться, чтобы успеть за остальными. Они бежали с поля боя, оставив ее, но она тогда не думала об этом. Ванда на какое-то мгновение задержалась, чтобы помочь, но Джен крикнула ей, чтобы та уходила. Лайт со всем справится сама. Но это "все" - являлось высоким и сильным парнем, который, при всей ее ловкости и тренировках, был физически сильнее ее и в простом "перетягивании каната" имел в этом не просто немаленькое, а очень даже большое преимущество. Второй раз за тот день она смотрела в глаза своей смерти, потому что вырывания ни к чему не привели, а вот энергетическая волна, на которую у Дженны, источником чьей силы была именно энергия, было чутье, приближалась все быстрее. И это уже потом остальные увидят, что черное полотно просто окутает место, выступающее в роли аванпоста, заключив его в своеобразный купол, но Дженны среди них не будет. Тогда она застряла в хватке пальцев Всадника, усмешка которого становилась все более отчетливее по мере того, как у Деспэр исчезали шансы на спасение. Джен не знала, что станет с ней, если она попадет под это нечто, вспыхивающее лиловыми сгустками, но проверять на собственном опыте ей не хотелось. Она в очередной раз взглянула на Мора, нахмурила брови и, что было силы, ударила его по лицу. Лайт была ранена, удар получился слабее, и она скорее ударилась своей рукой, чем причинила боль Всаднику. Однако же он подобной дерзости терпеть был, видимо, не намерен. Ухмылка вмиг стерлась с его лица, Мор также нахмурился, одарив ее злым вглядом, и поднял вторую - свободную руку, и резко сжал ее в кулак, не сводя глаз со своей "пленницы". Порез от камня в боку как будто вспыхнул огнем, от этой боли, пронзившей все тело, Джен согнулась пополам, схватившись все еще горевшей от неудачного удара ладонью за место ранения. Она больше не могла смотреть на Всадника, только чувствовала его каменную хватку на своем запястье. Ее лицо исказила гримаса, но ее мучитель не сказал ничего, не разжимая кулак и не отводя вгляда до краев зрачков заполненных черным глаз. Дженна дернулась было снова, очень слабо и скорее обреченно, чем отчаянно, но боль дала знать о себе снова, и она упала на колени. Перед ним. Символично. Последнее, что увидела Лайт - падающая на них обоих черная волна, на прощание сверкнувшая лиловым сполохом. flashback Сначала Деспэр не могла понять, где находится, вправду или нет все то, что она помнила, произошло, почему так темно и есть ли здесь еще кто-нибудь. Она просто лежала, не шевелясь, потому что к голове как будто прикладывали раскаленное железо при всякой попытке проверить, цела ли она. В какой-то момент она просто отключилась снова. Джен не знала, сколько прошло времени, когда ее привел в чувство чей-то вопрос "кто-нибудь?". Голос был мужской, но как ни силилась, узнать его Дже не могла. Память что-то подсовывала, пыталась подсказать, но ничего конкретного. "Ты далеко?" - ответ, и голос или его подобие наверняка принадлежит женщине или девушке. Кажется, они здесь же, но где именно? Ее глаза начали бы привыкать к темноте, но она держала их закрытыми, из-за чего лучше воспринимала происходящее на слух, сосредоточившись на нем. Какой-то шорох, кажется, в противоположной от нее стороне, потом шелест и какой-то шепот. Его Джен не разобрала. Она только было собралась подать голос и тем самым обозначить свое присутствие, но тут послышались шаги откуда-то издалека, совсем с другой стороны. Затем, когда Лайт открыла глаза, она увидела, что загорелись факелы на стенах, освещая подобие камеры, в котором их держали. Решетка будто бы была откуда-то вырвана и поставлена здесь. Пол был каменный, относительно чистый и сухой. Но свет факелов освещал не только обстановку, но и того, кто к ним пришел. Навещающим оказался виновник пребывания Дженны здесь. Позвольте представить. Всадник Мор собственной персоной.
Fahrenheit: Сэм не очень-то любил эти самые пирамиды, да что там, он их ненавидел. Может у него было даже что-то вроде фобии, стоять на дне пирамиды, которой около двух тысяч лет и которая может развалиться в любой момент, не каждому, наверное, было бы приятно. Он стоял и смотрел, как Апокалипсис отчитывает Кристал, а та молила о пощаде, стоя на коленях. Надоело. Надоело это все. Фаренгейт спустился этажом ниже, прошел по длинному коридору, свернул влево, затем направо и вот он тут. Лабиринт прям, не буду скрывать. Что же взять с этих пирамид и египтян. Его присутствие осветили только что зажегшиеся факелы. Мор был одет довольно странно: черный балахон с капюшоном; лица, ног и рук было не видно. Он был одет как... как смерть? Винчестер медленно осмотрел все три камеры. Затем приблизился к первой. - Что тут у нас? - послышался хриплый голос Всадника. - Мальчик - льдинка? Скукота...- Мор продолжил свой обход и приблизился ко второй камере.- А тут? Девочка - недотрога? Аналогично... Есть тут вообще кто-нибудь с моей вечеринки? Ох, ладно, что-то я отвлекся... - Сэм дошел до третьей камеры. Немного откинув капюшон, показалось лицо Всадника. - Дженна? Ты все еще жива? Как же с тобой трудно... Мне уже надоели наши игры... - Фаренгейт с легкостью отодвинул решетку, присев на одно колено посмотрел на Дэспер. На запястье остался синяк от его хватки, когда уводил ее под черную энергию, Сэм сразу же обратил на это внимание. А так же порванная одежда, кровь на боку, растрепанные волосы, синяки под глазами. А она лишь ухмыльнулась, затем слабо улыбнулась ему. А он выглядел как всегда: бледное лицо, красные, как рубины, сверкающие глаза, ну, только сегодня он был одет немного странно. Я нахожусь под гипнозом, тело мое под наркозом. Кто управляет мною, кто нарушает покой? - Улыбаешься в лицо смерти? Похвально... - Всадник приподнялся, схватил Дженну и швырнул ее в другой угол комнаты. Она была совсем без сил. Сэмми медленно подошел к ней, затем... просто опустился на пол и сел, облокотившись спиной о стену. Взяв ее за руку, у Дэспер усилилась головная боль, снова медленно закровоточила рана. У него было много времени, пока Апокалипсис и остальные Всадники разрабатывали новый план действий. Можно было посидеть, помучить своих узников подольше, а ему это так нравилось, так нравилось. К тому же их было трое, а он с Дженной просидит неизвестно сколько, те двое на десерт. - Знаешь... Я первый раз разговариваю со своей жертвой... Не знаю, в чем дело, но я не могу просто тебя убить... Не знаю почему... Я уже три раза облажался из-за тебя, но, да ты права, Апокалипсис ничего мне не сделал... Что-что? Чуть больнее? Хорошо, гость заказывает музыку... - Мор сильнее сжал руку Дженны и усилил ее простуду. Он не мог убить ее, но мучить никто не запрещал. Да и к тому же, кого он будет спрашивать. Мыслью найди меня, убей во мне дурака. Останови же все, я устал давно. - Так на чем я остановился? Ах, да. Может ты мне скажешь почему? - Сэм ни разу не изменился в лице за все время, видимо научил контролировать свои эмоции. Он был просто спокоен, ни на что не реагировал. Спокойно говорил, делал все быстро и четко, как этого от него и раньше требовали. Он учится, учится многому, и многое еще впереди.
DeathDespaire: Его голос звучал в ее ушах эхом, бил по барабанным перепонкам. Дженна была не готова к встрече, но какой у нее был выбор? Он идет себе, неспешно осматривая кроликов, пойманных в капкан. Он держал ее, вот синяк - до сих пор на запястье как памятный знак. Ну что же, пусть она не сможет отомстить этому пафосному красавчику, но сила воли всегда при ней, и уж Лайт постарается выжать из себя все, что только можно, чтобы он получил хоть одну сотую тех страданий, которые причинил ей. Капюшон с головы, маски сняты, прямо деревенский спектакль. Древнегреческая драма, средневековая трагедия, сеновальный водевиль. Сарказм просто плескал и булькал, закипая внутри слабой раненой, но злой, как тысяча чертей из Чистилища, девушки. Он ответит ей. Сейчас же. Он присел перед ней на одно колено, потому что она чувствовала, что встать наверняка не сумеет. Она следила за ним разъяренным взглядом, не упуская ни одной детали. И улыбнулась, а глаза все такие же жесткие и холодные. Синие глаза. Такая ухмылка как будто они даже не совсем наравных, как будто это он - жертва, а она сегодня устраивает себе праздничную кровавую жатву. "Улыбаешься" и "похвально" - успела она услышать и осознать, когда сильные руки схватили ее за плечи и с силой, подняв, швырнули в стену. Джен ударилась плечом, сильно ушибла руку, но другую, не с той стороны, с которой была рана. На рану она упала. Слабая, но эмпатия подсказала, что его самодовольный вид - не напоказ. Ему действительно нравится смотреть на нее. Правда, в каком контексте? Нравится, как она мучается? Длинные волосы спали на лицо, Лайт тряхнула головой. Ничто в чертах ее лица не выдавало ее внутреннего отчаяния, понимания, что она себя переоценила, что теперь она - игрушка в его руках. Пусть так, но до последнего хорошая мина будет оставаться даже при самой паршивой игре. Если бы можно было испепелять взглядом, от Всадника уже не осталось бы и пылинки. Эта тирада. "Я не могу тебя убить". Тем досаднее ее положение, он не даст ей сдохнуть. Будет втыкать иголки и смотреть, как она дергается в болевых судорогах. Какое дьявольское милосердие. Впору кровью с разбитых и ободранных губ плеваться от радости. Она не уловила его последних слов, пытаясь справиться с тошнотой, подкатывающей к горлу от удара и головокружения. Как вдруг горло стало сильно першить, и она невольно зашлась в кашле. Однако, чем больше она кашляла, как и положено, тем хуже ей становилось. Задыхаясь, она почти не чувствовала как волна боли от раны, синяков, ссадин объединяется в одно большое нечто и окутывает ее всю, словно к телу то тут, то там прикладывают то раскаленный утюг, то задевают топором, то втыкают иглы. Внезапно все это прекратилось почти также резко, как и началось. - Может ты мне скажешь почему? - первых слов она не расслышала. Прийдя в себя не до конца уже через несколько секунд она подняла до этого склоненную низко голову и встретилась с ним взглядом очень близко - ведь он сидел рядом и держал ее за запястье, четко устроив пальцы на следах от своей же руки. Капли пота проступили на ее коже, волосы свалялись и запутались, глаза болезненно блестели. - Я скажу тебе, - дрожащими губами, но вполне четко, не в силах вернуть себе нормальный голос, почти прошептала Дженна, вложив всю ненависть, на которую была способна в выражение синих глаз. - Слушай, - он даже как будто наклонился чуть вперед, когда она продолжила. - Убирайся к чертям собачьим! - откуда взялся голос? Но она почти выкрикнула это, и голос тут же сел.
Iceman: Почти ослабший, но вовремя отдернувший руку, и без того не на пике своей формы Роберт пытался разглядеть Роуг и понять, почему она вдруг стала неподвижна и безмолвна, когда зажглись факелы, и стало светло. Пришел один из Всадников, которого прежде Айсмэн не видел. Вы ведь помните, что большую часть рождественского праздника Дрейк провел не во плоти? Проигнорировав лежащую в стороне пару - Айса и Мари - Всадник прошел прямо к неожиданно обнаружившейся третьей пленнице - Дженне Лайт. Роберт не знал ни о связи, ни о странном эффекте, ни о том, что это из-за Джен Мор давал осечки в стычка, ни о том, что это из-за Мора Лайт оказалась здесь. Однако, взгляд, с которым тот двинулся к Дженне, мог заставить застыть кровь в жилах. И Айс не мог позволить просто издеваться или пытать девушку, хотя и не знал, что собирается делать Мор. Судя по взгляду, это что-то не было задушевной беседой при свете огня факелов. Роуг лежала, прислонившись к стене, тяжело дыша и прикрыв глаза, но в сознании. Наверное, нежданное применение способностей еще больше ослабило ее. Бобби провел рукой по ее руке, по ткани, но Мари даже не пошевелилась, никак не отреагировав, как будто не заметив прикосновения Дрейка. Было очень похоже на лихорадку, ей было очень плохо. Оклиматизация в ухудшенном условиями плена варианте? Возможно. Тем временем Всадник склонился над девушкой, и надо отдать пленнице должное: похоже, эта Деспэр потому и зовется так, потому что с присущим отчаянием была готова дать отпор своему мучителю. Айс смотрел на них, но что-то в тоне Фаренгейта заставило его подумать и не поверить, что тот способен убить Дженну. Хотя кто знает. Рывок, удар о стену девичьего тела, хруст костей слышен даже им. Тон Всадника изменился, как будто бы ему все равно, что произойдет сейчас. И это заставило дернуться в первый раз, чтобы когда Мор опять применит дар после того, как строптивица снова отвесит колкость в его адрес, с ее губ сорвется крик, а Роберт... Айс с неизвестно откуда взявшейся силой вскочил на ноги и бросился в сторону пары. Однако, крик не погас, продолжая рвать воздух, а Фаренгейт резко выставил вторую руку в сторону Дрейка, тут также сжав ее в крепкий кулак. Что это? Жест устрашения? Сперва Бобби усмехнулся, но вот тело стало ломить в тех местах, где покрытое льдом в Новой Зеландии оно разлетелось на куски. Сильно, сильнее, еще сильнее. Сведя брови и собравшись с силами, которые уже уходили в минус, Дрейк все же сделал два шага в сторону Всадника, попытавшись выставить ладонь и ударить ледяной струей. Однако, вот Фаренгейт закрыл глаза, и Дрейк чувствует как температура тела падает и стремительно. Обернуть его же способности против него! Айс был слишком слаб, чтобы взять контроль над ситуацией, но его спас его дар - понижать температуру тела до нуля ему было не впервой. Крик Дженны исчез или Роберт просто перестал слышать. Он помнил как она крикнула: не вмешивайся, а потом как он упал на пол, чтобы уже через секунды покрыться ледяной коркой.
полная версия страницы